[AVA]http://i.imgur.com/tDBTB6V.png[/AVA]Химический завод был сам по себе штукой опасной, но становился вдвойне опаснее от того, что они задумал, что задумал он и Щ.И.Т., выманить героев для геройства. Тони прошелся вдоль рядов каких-то труб, ожидая когда сопротивление во главе со своим идейным вдохновителем прибудет. Он задумчиво смотрел вдаль, пытаясь представить их диалог со Стивом, пытаясь понять с чего начать этот диалог. Они скорей всего придут полным составом, скорей всего что-то пойдет не так, Тони вздохнул, костюм уже был на нем, так что рассмотреть все его метания соратники по акту просто не могли, это и хорошо, потому что у него не было сил еще и для них удерживать маску не прошибаемого супергероя.
Нет, если бы среди Щ.И.Т.а были доверенные лица, он бы поделился с ними тем, что они с Наташей успели обнаружить. Он бы поделился сомнениями в том, что Капитан Америка уже какое-то время не Стивен Роджерс, потому что Тони его знал. Чувствовал лучше самого себя, жесты, движения, походку. Он даже говорил с ним, не так давно, на заброшенной территории, говорил и спрашивал себя с тех пор, прав ли он был отпуская подделку назад. Прав ли он был отдавая сопротивлению эту копию, позволяя копии творить то, что он и творит.
Тони не был уверен, что снова увидит Стива, что он жив вообще. Война разделила их на два лагеря, война не позволяла им говорить друг с другом. Чертово противостояние, истоки которого шли не понятно откуда. Кроме трагедии в Стэмфорде, должны быть еще причины, должны быть и другие варианты. Тони до них еще не докопался.
Он ждал этого момента, когда мелькнет звездно-полосатая форма и раздастся командный голос. Он даже вздрогнул наблюдая за действия своих товарищей, бывшими они вряд ли смогут ему стать. Тони взлетел, поднимаясь все выше и выше, уходя от земли и раздумий. У него была своя миссия во всем этом деле. Он был сигналом к тому, что сподвижники акта активируются и займут свои позиции, как только он поднимется с земли. Тони видел костры, которые послужили источником информации о пожаре на заводе, видел пустошь вокруг, видел кэпа, но даже мысленно он не мог назвать его Стивом. Видел, как команда собирается вокруг него, как замирают за его спиной друзья, такая слаженная работа, такие привычные действия, сделать шаг в сторону, занять место по правое плечо кэпа. Тони усмехнулся, ладно, у него был своя миссия.
- Мы пригасили вас сюда, вызвали так скажем, на диалог, - голос усиливался динамиками костюма и его было слышно на всей территории завода.
Картинка перед глазами Тони замерла, все замерло, дальнейшее он отсчитывал по секундам. Вот раз вдох, вот выдох, вот два вдох. Сейчас последует реакция. Какая она будет предугадать было трудно. Тони уважал капитана, он действительно был ему предан, был ему верен и так далее и по списку, но сейчас он не верил в то, что видит Стива, своего друга, человека, на которого он мог бы опереться в трудную минуту. Он видел костюм, маску, и отчаянно хотел содрать ее с этого человека и если это не Стив, если только это не Стив, он готов был размазать тонким слоем по всему Химзаводу человека, который занял его место, который так криво занял это место.
Время шло медленно, где-то на периферии переговаривался Щ.И.Т., слышались команды, иногда звучал голос Хилл, обрывавшей все лишние разговоры. Иногда там же мелькал голос Дугана. Тони не слушал их, старался фильтровать. Сопротивление выстраивалось перед глазами, занимало оборонительную позицию, напряжение можно было потрогать руками. Оно разлилось в воздухе, стойкое, хрупкое, тонкое. Тони чувствовал, что малейший жест, движение, малейшая угроза и все пойдет к черту. Чувствовал и не двигался, так и завис в воздухе, стяг не начавшейся драки. Ему нужны были слова, он хотел услышать наконец хоть что- стоящее обо всем, что происходило.
И он надеялся, он отчаянно надеялся, что перед ним не подделка, что перед ним Стив, что сейчас все решится, каким-то мирным путем. Пусть это наивно, пусть это не похоже на него, но Тони было плевать. Очень хотелось спать спокойно, хотелось перестать быть железным человеком, в прямом ли, переносном ли смысле. Хотелось побыть просто Тони Старком. А напряжение никуда не уходило, любой шорох вызывал приступы раздражения, хоть природа и постаралась взять себя в руки и затихла, нет-нет, но раздавалось потрескивание костра и Тони напрягался, для того чтобы не сдвинуться с места. Что бы быть безопасным.

Это не было похоже на то, чем Лора обычно занималась, даже в команде «Людей Икс», и совершенно точно не походило на то, что она делала в «Силе Икс». Хороший лидер, талантливый стратег и тактик, Скотт Саммерс отличался редким здравосмыслием, он не собирался изобретать велосипед, он просто знал, какими талантами обладает Лора – и использовал их по назначению. Ей не раз доводилось расчищать дорогу, устранять противника, время от времени – защищать, своих соратников или же тех, кого защищали они, но спасать, вытаскивать из под завалов, из-под обломков, из пламени и дыма… Такого Лоре делать еще не доводилось.
Роджерс знал, кто она и кем была, но ему, кажется, не было до этого дела – одному из немногих в ее жизни, он вообще обычно не делал различия между своими... друзьями? Соратниками? Подчиненными?! Как бы это ни называлось, но ему удавалось балансировать на той самой грани какого-то всеобъемлющего равенства и справедливости, не переступая черты равнодушия и анархии. Он ни на миг не забывал о цели, о том, ради чего создавалось Сопротивление, и не давал забыть другим, что они в первую очередь должны спасать людей, а не сводить счеты с правительством и Щ.И.Т.ом, что они выбрали не право соблюдать тайну личности, а право прийти на помощь вне зависимости от своего возраста, социального статуса, образования и прочих, совершенно не значимых вещей, ведь какое в самом деле значение имеет, кто именно протянул тебе руку, если эта рука вытаскивает тебя из бездны?
По привычке Лора старалась держаться поближе к Каслу.
Логана с ними не было, Логан снова курсировал где-то между Мексикой и Аляской, кого-то искал, с кем-то связывался, что-то проворачивал в интересах человечества, он был важен там, он был нужен там – со всеми его обширными знакомствами и связями, со всеми неоплаченными долгами, и приходилось засовывать подальше собственную тоску и глухую злость, потому что так было надо. Надо – это очень взрослое и очень важное слово, его Икс-23 усвоила очень быстро, ей пришлось, иначе нельзя, когда пространные объяснения только отнимают драгоценное время. Надо – это очень опасное слово, его можно говорить только тем, кто заслужил доверие, кто заслужил право им пользоваться, и Роджерс обладал этим правом больше, чем кто-либо другой, с поправкой на личное. Когда он произносил это слово, Лора просто делала то, что нужно, она не боялась, что ее возможностями и способностями злоупотребят, скорее, под его своеобразным присмотром Лора чувствовала себя спокойнее, она знала, что ей не позволят сорваться, не позволят, забывшись в горячке боя, сделать что-то, о чем она потом пожалеет. И Роджерс был не единственным, кому она могла доверить свое самое страшное оружие – себя.
В ноздри издали пахнуло гарью, копотью, смогом, этот запах настойчиво лез, забивал другие, не такие яркие, но более важные, мешал сосредоточиться. За треском огня и местами рушащихся балок Лора не могла различить ни криков, ни стонов, ни просьб о помощи, и это нервировало ее так, словно она внезапно ослепла и оглохла. Она не могла учуять людей, а там, в этом пламени, сейчас кто-то умирал и ждал, что кто-то – герои, мутанты, зеленые человечки, неважно! – просто чтобы кто-то пришел и спас их. И все-таки, все-таки что-то внутри скалило клыки, морщилось, отфыркивалось подозрительно, и тихо, на самой грани мысленного слуха, рычало. Что-то было неправильно, как кусок мяса на снегу в феврале, в самую холодную пору, когда дичи нет, а он лежит и истекает кровью, и исходит паром, и пасть наполняется слюной, а голод забивает осторожность. И в тот момент, когда Лора учуяла в сумятице запахов знакомые, те самые, она отчетливо услышала, как захлопнулась дверца клетки, и теперь оставалось только яростно бросаться на прутья и грызть их в исступлении.
- Мы здесь не одни! – вполголоса прорычала она и попятилась за миг до того, как Старк возвестил о своем присутствии.
То, что случилось потом – его не должно было случиться, но оно случилось. Кто-то дал слабину, кто-то отпустил курок, и Лора пропала, Лора исчезла, Лора растворилась в мешанине движений, жестов, ощущений, ей как будто плеснули триггера в лицо, но мир не отодвинулся на задний план, застеленный мутной алой пеленой, наоборот, он стал ярче, четче, как глоток морозного воздуха после затхлых коридоров, и это было страшно. Ее не учили обезвреживать, ее учили убивать, и все эти подавленные волей инстинкты рвались наружу – но убивать Лора не хотела. Она ломала руки и подрезала мышцы ног, металась из стороны в сторону, пропускала удары, не способные нанести ей значительного урона, и тихо молилась безымянным волчьим богам, чтобы не озвереть от боли, потому что раны зарастали, но боль никуда не девалась, она вгрызалась жаркими поцелуями свинцовых пуль и холодными ласками острой стали, и зверь внутри рвался наружу, чтобы сделать то, ради чего его растили и на что его натаскивали долгие годы.
Перед глазами мелькнул быстрый росчерк черно-золотого, неведомая сила вздернула ее в воздух и опрокинула навзничь, заставив судорожно задыхаться от мощного удара о бетонный пол, тонкий запах женских духов растаял невидимым шлейфом. Икс-23 вскочила на ноги с приглушенным рычанием и с разбега наткнулась на рыжий всполох, оскалилась, готовая полоснуть наотмашь, недобро сузила глаза, и сдерживать то дикое, темное и кровожадное, что поселила в ней когда-то Кимура, стало на порядок сложнее.
«Только бы не убить ее, только бы не искалечить, только бы не полоснуть так, как учили», - думала она, еще не зная, что умудрилась нарваться на того, кто был равен, а то и превосходил ее если не по силам, то по опыту и навыкам – с Черной Вдовой.

Спасательные операции на горящих химических заводах никогда не были в сфере Кастловой деятельности. Ему вполне хватало расправ с бандитами, и подменять собой еще и пожарный департамент Нью-Йорка он не собирался. Но судьба распорядилась за него - он не вовремя подвернулся под руку вечному бойскауту, Капитану Америке, именно в тот момент, когда тот услышал про катастрофу, и бил общий сбор и мобилизацию.  Под эту вот мобилизацию Фрэнк и его фургон и попали, и "откосить" возможности не представилось - Рождерс умел быть убедителен, особенно в отношении того, у кого было транспортное средство, способное более-менее быстро их доставить на место, и помочь в вывозе пострадавших.
Так что теперь Каратель двигался следом за Капитаном, готовясь опробовать себя в непривычном амплуа, и все бы ничего, но интуиция, та самая, благоприобретенная во Вьетнаме, и позже развитая до предела способность задницей чувствовать засады, не давала покоя, заставляя держать руки поближе к рукоятям пистолетов (с которыми Кастл не расстался даже на "спасательной" миссии), и поглядывать по сторонам. Рядом принюхивалась Лаура, и по блеску ее глаз, и напряжению спины линчеватель понимал - ее тоже что-то тревожит, что внутреннего покоя отнюдь не прибавляло - у этой девочки было воистину звериное чутье, в том числе - на неприятности.
- Чую неприятности. - хмуро сообщил Кастл в пространство, и, кажется, "накаркал" - неприятности, в лице Тони Старка и агентов Щита, не заставили себя ждать. Время замедлилось. Секунды потянулись нестерпимо долго, воздух был пропитан гарью и напряжением. И Фрэнку, меееедленно спустившему руки на рукояти пистолетов, было ясно как божий день - одна искра, и тут все вспыхнет к чертям, и начнется свалка. А искр вокруг хватало.
У кого первого не выдержали нервы - Фрэнк не знал. Секунду назад все стояли памятниками себе, а в следующую - вокруг уже бушевал неконтролируемый ураган стали, свинца, и ненависти. Сказалась "несыгранность" членов Сопротивления, многие из которых не имели возможности раньше отработать навыки взаимодействия в критических условиях. Впрочем, попытки наладить командование были задачей Роджерса, а Каратель и один справлялся прекрасно, тем более - Лауру он тоже потерял из виду в завертевшейся мясорубке.
Боевой опыт давал ондну прекрасную способность - способность сохранять голову холодной, и просчитывать ситуацию. Фрэнк понимал - у врага преимущество, он заманил их в засаду, и у него наверняка прекрасно налажена коммуникация. Значит - нужно лишить их преимущества, тем более в фургоне для такого случая как раз кое-что было, припрятанное со времен ограбления ЧВК. Кроме того - там было и более серьезное оружие, а значит - нужно было прорываться туда! По дороге - постараться не поймать пулю.
И Каратель начал действовать, пошел на прорыв. Выскочивший наперерез оперативник Щита получил пулю в ногу - убивать их линчеватель не хотел - они не были бандитами, но и излишне церемониться не собирался. Гллавной задачей было успеть добраться до серьезного снаряжения, и включить "глушилку".

[AVA]http://s7.uploads.ru/lfNOa.jpg[/AVA]
К такому Капитана жизнь не готовила. Нет, он предполагал, что рано или поздно что-то подобное случится и имел несколько простых но эффективных планов на самый крайний случай, предполагающий внезапное нападение, но чтобы вот так...
Хотелось закрыть глаза и притвориться, что происходящий абсурд всего лишь кошмар, порожденный переутомленным мозгом, но нет.
Кому, ради Спасителя, ко-му, какому недоумку пришла в голову мысль о том, что подобные переговоры могут закончиться чем-то помимо потасовки? Эти переговоры - то же самое, если бы охотник, вежливо извиняясь, обнес волка красными флажками, походя продолжая объяснять, что это ничего такого, он просто пришел обсудить с серым его дальнейшие перспективы, которые, по мнению охотника, должны быть просто грандиозными и блестящими: шкура на воротник, голова над камином или - еще лучше! - полное чучело в выставочном зале!
Похоже, автор этого шедевра никогда не вел переговоров и понятия не имеет о том, что это такое, иначе не сотворил бы такой глупости.
Роджерс никогда не собирался делать из Сопротивления настоящую амию, потому что не считал, что это необходимо. Их главной задачей не было прямое и открытое противостояние правительству Соединенных Штатов, по крайней мере, на этом этапе - слишком мало сил и почти никакой поддержки. Но, как всегда, и тут за них решили чудо-мальчики и восхитительные девочки, которые настоящие противостояния видели не иначе, как в отчетах на своих больших экранах.
Стивену было нестерпимо стыдно, словно бы именно он затеял весь этот спектакль, от начала и до конца, поэтому даже не слушал того, о чем говорил Старк, не смотрел на него, вместо этого высматривая в небе поддержку "переговорщиков". Потому что мысленно уже включал над красно-золотой головой лайт-бокс с надписью "Виновен", хотя миллиард раз уже говорил себе, что делать одного человека ответственным за все происходящее более чем глупо и недостойно - редко когда абсолютно и единолично виновен тот, кого пытаются сделать ответственным за что-то. Но Старк словно напрашивался, появляясь именно там, где Роджерс меньше всего хотел его видеть.
А еще, до сих пор Стивен надеялся, что у Тони осталось еще немного благоразумия. Но где там. Великолепный Старк видимо решил, что совершенный солдат зажился на этом свете и решил извести Капитана, повергнув его рациональный разум в пучину отчаяния: "Вы через забор? А мы его смажем - и не смейте говорить, что мы это делаем не из лучших побуждений!"
Но думать о Старке и восхищаться хитровывертам его логики у Капитана времени было не так чтобы и много, потому что то, чем должны были закончиться эти смешные "переговоры", случилось очень быстро.
Все дело было в том, что команда Роджерса теперь состояла не из вымуштрованных солдат, а из личностей, каждая из которых несла свой собственный груз из бед, ненависти и страданий.  Стивену в пору было пожалеть о том, что не уделял должного внимания дисциплине. Хоть и понимал, что бесполезно тревожит свою совесть - в такой момент никакой авторитет не удержал бы этих людей на месте, а потому его единственным приоритетом стала защита своих.
Все, что он мог сделать, все, что должен был делать здесь - защищать их.
Те, кто привык считать Капитана Америка символом, несокрушимым героем, одним могучим плевком пригибающим к земле любого врага, от фашиста до злобного читаури, напрочь забывали о том, что Капитан - обычный человек и силы его ограничены. Да что там, Капитан и сам об этом частенько забывал, пренебрегая средствами защиты и дополнительным оборудованием, а уж про то, что он везде был впереди команды, речи даже не шло - это была вещь само собой разумеющаяся.
Но случались ситуации, когда Роджерсу приходилось вспоминать, что он не всемогущ. Вот как сейчас. Тогда невольно поднимался откуда-то из глубин души забытый страх из детских кошмаров - когда ты тянешься к чему-то до боли необходимому тебе сейчас, без чего ты не сможешь, что тебе нужнее всего и... нет. Сил не хватает. Не дотягиваешься, падаешь, упускаешь. Подобные кошмары, по правде, никогда не оставляли Капитана, но в детстве они переживались ярче и болезненнее. Теперь Стивен мог понять, что есть сон и заставить себя успокоиться, а тогда - нет, слишком слаб был для этого и долго потом, уже наяву, переживал свою невсамделишнюю потерю, свою слабость, никчемность.
Именно такое чувство поднималось сейчас, подкатывало от солнечного сплетения, плотным комом к горлу, перекрывая дыхание и сбивая концентрацию.
Он всего лишь человек, он не сможет быть везде, чтобы прикрыть каждого. Но если он не может, это не значит, что не должен! И  Капитан метался по полю боя красно-бело-синим на грани своих возможностей, чтобы закрыть щитом, принять на себя удар - так много, как сможет. Сам он не атаковал. Целью Капитана было не это.
Роджерс не думал о том, что Старк снова вскрыл ему и без того незаживающую рану и с удовольствием там покопошился, расширяя ее - это ударит позже. Сейчас Капитан не помнил о том, что ему тоже должно быть больно, он стал каждым из своей команды, разделяя свою силу и веру в победу на каждого.
Они смогут, должны победить, перевес был явно на их стороне, но чувство грядущей победы не пьянило Капитана, она не была нужна Роджерсу. Однако только лишь она обещала им всем шанс убраться отсюда, остаться свободными, как все они хотели.
Никто не приходит на переговоры вооруженным до зубов. Никто не говорит с подлецом, никто не пожмет ему руки.
Зачем ты так, Тони?
Как же много все-таки гнили под красивой кожицей этого идеального общества...

Лора никак не могла подобраться к ней вплотную.
Танака-сенсей часто говорил, что любой недостаток может стать преимуществом, а любое преимущество может легко превратиться в недостаток, все зависит от мастерства противника. Мастерства у ее противницы было больше, чем у Икс, и у нее были сильные хлесткие удары ногами, которыми она держала Лору на расстоянии, не давая сократить дистанцию. Отличная координация, четко выверенные движения – точные, экономичные, ни одного лишнего жеста, ни грана энергии, потраченной впустую.
Кинни уже видела это лицо, ей были знакомы и пропорции, и копна медных волос, но на этот раз она столкнулась не с копией, а с оригиналом, и этот оригинал явно не собирался повторять судьбу незадачливого похитителя своей внешности. Есть вещи, которые не под силу скопировать даже скруллам, и это не только запах, но и привычки, особая пластика движений, память, характер… и навыки, навыки и боевой опыт. Этот опыт сейчас играл против Лоры, она чуяла, что этой женщине вполне под силу справиться с ней, не без потерь и не играючи, но все-таки было в ней что-то такое, что заставляло сдерживать азартную ухмылку, рвущуюся изнутри темную, дикую по своей концентрации животную энергию, тщательно подавляемые инстинкты – впиться когтями, пальцами, зубами, рвать свежее, исходящее паром мясо, чувствуя на языке пьянящий вкус соленой крови.
«Хороша, не так ли, лапушка? – мягко мурлыкнул в голове ненавистный голос, чуть хрипловатый, истекающий черной смолой, как медовой патокой. – Разве тебе не хочется ее потрогать, пощекотать коготками ее ребра, попробовать на вкус ее боль, поймать ртом ее смерть? О, только не надо отказывать себе в этом удовольствии, ты же не думаешь, что она – невинная жертва обстоятельств? Смотри, она сражается в их рядах, сражается против вас, чтобы посадить в клетку тебя и таких, как ты, и кто-то будет ломать вас, как я ломала тебя. Ты же не допустишь этого, верно? Ваши, с позволения сказать, преподаватели учили тебя ценить чужие жизни, но кто они такие, чтобы указывать тебе? Они ни черта не знают, лапушка, живут в своем уютном мирке, раскрашивая его в розовые тона, затаскивают в него других детей, и мирок этот растет, как мыльный пузырь с радужными стенками, но как долго он проживет, м? Чтобы он жил как можно дольше, придется добавить красного, так давай, за чем же дело? Порви ее, Икс, сожри ее, спаси свой мирок, чего ты ждешь, давай, убей ее, убей-убей-убей!..»
Настойчивый речитатив взвыл в голове громовым крещендо, от него было почти физически больно, Лора тряхнула головой, стараясь прогнать его, но тело уже двигалось вперед, оно так привыкло повиноваться этому голосу, что избавиться от этого вбитого в самые подкорки, в костный мозг рефлекса оказалось почти невозможно, она была как метеор в земной атмосфере – либо сгорит в воздухе, либо рухнет со свей своей скоростью, оставив оплавленный кратер в теле пустыни, сверкающий быстро застывающим стеклом. Два раза она получила пяткой в солнечное сплетение, один раз рыжая выбила ей челюсть, и та с угрожающим хрустом встала на место, когда Лора притормозила и недобро прищурилась, тряхнув головой, как кошка, на которую брызнули водой, и опаску в ее глазах уже занял недобрый, плотоядный интерес.
Ее противница отбивалась весьма… эффективно, но как будто нехотя. Она могла нанести более существенные повреждения, они бы не принесли Лоре существенного вреда, но могли ее замедлить, ей и шею-то ломали, чтобы обезвредить на некоторое время, кое-кто очень любил так делать, когда игрушка не хотела обратно в ящик, но эта женщина ничего не делала, потому что… не хотела? Почему? Неужели Старк сказал правду, и никто не собирался развязывать драку, и никто не хотел, чтобы было так – жарко, с острым запахом чужой боли и крови, с едким оттенком резиновых пуль, с настырно лезущим в ноздри шлейфом пороха, когда полюса сменились, и никто уже не надеялся отделаться малой кровью?
«Хватит, все, довольно, я больше не хочу, не надо, пожалуйста, не надо снова, кто-нибудь, остановите меня! Я не хочу убивать!!!» - молча кричала Лора, пока тугая пружина раскручивала часовой механизм ее тела, заточенного под убийство. Но рядом не было никого, кто мог бы сдержать ее, схватить за шиворот и встряхнуть, как порой приходилось делать на тренировках Рождерсу, или принять на себя ее гнев и ее ярость, крепко держа за плечи, как это делал Логан. Еще немного – и рыжей придется защищаться уже всерьез, потому что совсем скоро Икс-23 станет не до боли, она просто вцепится в это пламя, пляшущее вокруг нее, и не разожмет челюсть до тех пор, пока не истончится тонкая ниточка пульса под зубами, пока не остекленеют глаза, в которых полыхает огонь пожарища, окружающего их.
Крепкий удар и тяжесть придавившего тела оглушили ее на миг, и этого мига хватило, чтобы узнать запах, в испуге втянуть обратно свои когти, едва не распоровшие брюхо нежданному противнику, потому что этого трогать нельзя. Этот тоже заслужил доверие, как и Роджерс, он не был врагом, и он... спас ее, уже второй раз спас от чего-то, о чем Лора жалела бы весь остаток своей жизни.
- Ты… - Икс не договорила, только зажмурилась на миг, прогоняя настырный голос из головы, смаргивая красную пелену, прилипшую к глазам, и снова открыла их уже ясными, настороженными, но не враждебными.
«Ты уверен?» - спросили они Барнса.
«Как знаешь,» - прищурились они, уводя взгляд в сторону, на недавнюю противницу, которую перехватил ее… теперь, наверное, друг. Ведь так их называют – тех, кто готов вовремя остановить тебя, кто готовит какао с зефирками на двоих, кто сидит рядом, завернувшись в плед, и смотрит с тобой «Короля-льва» пятый раз подряд, как в первый?
«Спасибо,» - бросили ее глаза косой взгляд, как губы порой бросают слова благодарности – торопливо, стыдливо и неловко, без красивых вычурных фраз, зато искренне. Ему можно доверять, он справится, а ей лучше сейчас найти в этой свалке Роджерса и не отходить ни на шаг, потому что Барнс прав, Стив Роджерс сейчас цель номер один, нельзя позволить взять его в плен, иначе всему конец, иначе они, конечно, продержатся какое-то время, ведь есть Бартон, есть и Логан, но что они сделают с Сопротивлением с их жесткими методами и мятежными душами?
Лора резко втянула воздух, пытаясь выцепить острую нить чужого запаха, и бросилась наперерез знакомому отблеску яркой брони. Она не была уверена, что сможет уговорить Роджерса убраться отсюда, она никогда не была сильна в словах, но хотя бы задержать Старка она может.
Она не сбежит, как в прошлый раз, и не убьет его, броня не даст Лоре добраться до хрупкой плоти, но эта же броня может стать и ловушкой для ее владельца, если вдруг перестанет функционировать.

Отредактировано Laura Kinney (2015-08-08 14:46:49)

Иногда отсутствие суперсил и яркого костюма - само по себе суперсила, делающая тебя незаметным на фоне более именитых членов Сопротивления. Внимание команды Старка и людей Щита было приковано к звезде на щите Капитана Америки, к бешеной пляске когтей Лауры, к Голиафу, в конце концов - и на этом фоне замечательно "терялся" старый, пропахший порохом вояка, который, к тому же, не лез в пекло, а старался выйти из боя. В дыму, темноте, и неразберихе это оказалось легче, чем можно подумать, тем более - в заборе, окружавшем завод, за время боя уже успело появиться несколько несанкционированных дырок.
Фургон Фрэнк наотрез отказался подгонять прямо к проходной. Как чувствовал - остановился в переулке, в паре минут ходьбы от завода, и безапелляционно заявил, что дальше все пойдут ножками. Мол, если понадобится - подгоню поближе, а пока пусть тут стоит. В тот момент большинство пассажиров этот факт не порадовал, но теперь Каратель был рад, что настоял на своем. Будь машина ближе к месту боя - и на ее охрану Щит бы поставил кого-нибудь посерьезнее, чем троица молокососов, не посчитавших нужным даже как-нибудь закамуфлировать свое присутствие. Что поделать - все серьезные бойцы нужны были там, во дворе завода.
Впрочем, на гранату они среагировали весьма похвально, бросившись в укрытия. Этот рефлекс инструктор им поставил, спору нет, а вот наблюдательность - нет. Иначе кто-нибудь бы мог и заметить, что мистер Граната в этот раз пришел к ним в гости с чекой. А так горе-охранникам пришлось подождать положенные четыре секунды, потом - еще парочку, наконец задаться вопросом - а где "ба-бах", поднять голову - и обнаружить возле себя злого владельца фургона. Первый агент даже не успел встать - сходу получил носком берца по зубам, и отправился в нокаут. Второй, чуть более расторопный, начал было подниматься, но удар пули в грудную пластину бронежилета бросила его обратно на землю (Пластина-то выдержала, но сорок пятый калибр, да почти в упор - запреградное действие пули никто не отменял, здравствуй - перелом ребер, и ушиб внутренних органов.) Третий успел даже вскинуть автомат, но Фрэнк стрелял быстрее - две пули, одна в плечо вооруженной руки, вторая - в опорную ногу, отправили "Щитовца" на свидание с асфальтом. Осталось добавить по паре пинков тем, кто еще шевелился, окончательно их "вырубив", и все - путь стал свободен.
Первым делом Кастлу пришлось садиться за руль, и уводить фургон. К черту - если координатор операции не полный идиот - он быстро обратит внимание, что группа в тылу не выходит на связь, и отправит подмогу, встречаться с которй у Фрэнка не было никакого желания. Пусть лучше думают, что он сбежал - Каратель очень надеялся, что имея посреди завода целого  Капитана Америку, никто не будет тратить ресурсы на отслеживание какого-то линчевателя. Конечно, на смену позиции пришлось потратить драгоценное время, но что делать?
Заняв новую позицию, которая, по "случайному стечению обстоятельств" оказалась около высотного здания, с крыши которого открывался прекрасный вид на завод, Фрэнк заглушил мотор, и перебрался в заднюю часть машины. Еще пара минут ушла на то, чтобы "нацепить" на себя снаряжение, после чего Каратель перешел к самому интересному. Он выполнил даное самому себе обещание, и после того дела с Роджерсом все-таки "допаял" украденное оборудование, фактически превратив фургон в импровизированную машину радио-электронной борьбы. Батлвен 2.0, имени незабвенного Микрочипа, мир его праху. Конечно, до армейских систем получившаяся конструкция не дотягивала - те ставили помехи на несколько десятков километров, но и перемещались на большом грузовике, или в самолете. Тут же эффективная дальность ограничивалась несколькими кварталами, но в городских условиях и этого хватало с головой. Оставалось только поднять антенну, и активировать "глушилку", которая начала забивать помехами все основные радиочастоты. Ну и надеяться, что Щиту это помешает.
Сложнее оказалось забраться на крышу здания, учитывая все то снаряжение, которое Фрэнк взял с собой. Предательски заныло левое колено, напоминая что, мол, не мальчик - такие забеги устраивать, еще и с тяжеленным "барретом". Но, с той стороны был Железный Человек, пробить броню которого чем-нибудь другим было проблематично, так что претензии колена были посланы далеко и надолго, а сам Фрэнк залег на крыше, и начал готовить винтовку к стрельбе, попутно восстанавливая сбитое дыхание.

Глаза отрывались медленно, у него уже было такое, когда он не мог выплыть из тумана неясных снов. Когда за закрытыми веками жизнь казалась полнее, чем бодрствование. Он не ощущал свой организм, там где были руки или ноги было пусто и холодно. Он не слышал биения собственного сердца. Он не мог понять, как дал себя отключить, что случилось, что он позволил ученым снова присоединить его к приборам. Что произошло?
Он медленно поднимался, выпутывался из проводов, разминал конечности, все еще толком не чувствуя их. Он выплывал из состояния полудремы не хотя, все больше цеплялся за внутреннюю тишину, не поддаваясь приказам, которые звучали в пустой голове все настойчивее. Назойливее. ОН пытался от них отмахнуться, не обратить внимание, но, кажется, в какой-то момент они стали управлять им самим. Он не заметно для себя вцепился в молот с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он закрыл глаза, снова, там в голове, все еще плавали обрывки недавних снов, все еще были чьи-то улыбки, чьи-то лица, но чем дольше он оставался бодрствующим, тем дальше они от него отходили.
Он был на летательном аппарате людей, его вела внутренняя установка. Он должен был предотвратить катастрофу, он должен был быть тем, кто прекратит бойню. О какой бойне шла речь? Что произошло? Мысли никак не складывались во что-то цельное, ценное. Он не помнил людей, которые расступались перед ним, он не знал что это за коридор почета, он брел к выходу таща на себе молот.
- Тор, это же Тор, так вот что они скрывали, Старк и компания.
Он слышал шепотки за спиной, слышал имена Старк, Пим и Рид, слышал и другие имена. Но чаще всего он слышал:
- Так он не мертв.
Тор не умирал, Тор был богом. Но что-то пошло не так. Тор не мог умереть. Тор был богом, Тор был им, а он был Тором.
- Я Тор Одинсон, - он поднял молот, крепко обхватывая пальцами рукоятку, и взлетел над полем брани.
Под ним мельтешили мидгардцы, то там, то тут мелькали герои, которых он узнавал. Были и те, кого он не видел ранее. Тор взмыл так высоко, насколько позволяла видимость. Взмыл и призвал на город бурю.
- Я Тор Одинсон, - Мьельнир взмыл высоко над головой. Ветер трепал волосы, которые торчали из под шлема. Внутри поселилась пустота, долгожданная пустота, вопросы отпали, все стало не важным. Он призывал бурю, чтобы обрушить ее на смертных людей, чтобы привести их в чувство. Его вело осознание собственной важности, собственной нужности, его вело внутреннее предназначение быть богом. Он рассмеялся, в полной тишине и пустоте. Здесь на верху никого не было, и он ждал пока сгустятся тучи, пока ветер, подвластный ему, приведет за собой ураганный шторм, когда придет молния с запоздалым громом.
И молния пришла, подвластная ему. Она зародилась где-то в молоте, прошла по кончикам пальцев, ласкаясь, как домашняя кошка. Она пришла, мощная, прекрасная и свободная и на короткий мир Тор-Рагнарек почувствовал себя ею. Почувствовал свободу, сплелся с ней воедино и ударил в самую гущу сражения, разметав тех, кто столпился там внизу, раскидав их как ненужные пешки на столе. Внутри все еще бурлила энергия, не растраченная, которая просилась наружу, которой нужно было быть там, снаружи. И он поднял молот над головой еще раз, концентрируя всю энергию, все что зарождено было молнией, все вкладывал в него.
А потом он метнул его в Голиафа, вышибая из того дух, повергая на землю этого человека-великана. Метнул и подхватил обратно. Внизу все еще был хаос, Голиаф лежал недвижимый и бездыханный. Тор спустился ниже, чтобы присмотреться, чтобы в случае чего нанести еще один удар. Он не понимал, откуда оно взялось, это внутреннее бешенство, недовольство, откуда оно произошло. Он знал Голиафа и не знал себя. Тор крепче сжал молот в своих руках. Люди приходили в себя, кое-где началось движения и он в третий раз поднял молот над головой, собираясь нанести еще один удар и уничтожить то, что здесь произошло, Мидгард не должен был помнить своих потерь.
И молния пришла, как приходила всегда. Верная, сильная, на зарождалась где-то под сердцем, неостановимая, прекрасная, Тор смотрел на то, как по пальцам змеится голубая искра, как она подхватывается второй, третьей, четвертой, как она переходит на рукоятку, как начинает светится молот, как он набирает силы, скапливая электричество возле себя. Тор ждал, чтобы нанести мощнейший удар и добить еле живого Голиафа.
Он уже направил молнию, уже дал внутренний сигнал, толчок, для того чтобы она сорвалась и понеслась к человечкам на земле. Как еще один толчок сбил его, буквально вышиб весь дух. Тор так и не понял как он рухнул на землю, молния на излете поразила кого-то в толпе, в спине, кажется что-то было нет. Он с трудом смог подняться.